не моё

Была у нас секретарша Леночка. Саратовская барышня с хорошей фигурой и с "пулями в голове".
Однажды в разгар рабочего раздался звонок, который после нескольких слов она закончила фразой: "Ничего хорошего. Всего страшного."
Перепутать два слова, а какой эффект! Что было на том конце провода неизвестно, ну а у нас фраза стала повсеместно употребимой.

страх vs спокойствие

страх - признак возможности смерти.
спокойствие - уверенности в ней.

диктатура vs демократия

диктатура плоха тем, что ограничивает возможности ума, демократия же нехороша тем, что в ней не ограничены права глупости

Тяпницооо!!! ))

Печень с тревогой ожидала предстоящей пятницы, Почки тоже волновались, что придётся много работать, Глотка разминалась, Нос чесался, Желудок готовился, Жопа переживала, что опять на неё найдут приключения, Ноги с Языком готовились заплетаться, Голова боялась заболеть, даже Сердце кровью обливалось. И только один Мозг радовался, что пятница не за горами

КУЗНЕЦ /Эмиль Верхарн/

Где выезд в поле, где конец
Жилых домов, седой кузнец,
Старик угрюмый и громадный,
С тех пор как, ярость затая,
Легла руда под молот жадный,
С тех пор, как дым взошел над горном,
Кует и правит лезвиЯ
Терпенья, над огнем упорным.

И знают жители селенья,
Те, что поблизости живут
И в сжатых кулаках таят ожесточенье,
Зачем он принял этот труд,
И что дает ему терпенье
Сдавить свой гневный крик в зубах!
А те, живущие в равнинах, на полях,
Чьи тщетные слова - лай пред кустом без зверя,
То увлекаясь, то не веря,
Скрывают страх
И с недоверчивым вниманьем
Глядят в глаза, манящие молчаньем.

Кузнец стучит, старик кует
За днями день, за годом год.

В свой горн он бросил крик проклятий
И гнев глухой и вековой;
Холодный вождь безвестных ратей,
В свой горн горящий, золотой
Он бросил ярость, горесть - злобы,
И мятежа гудящий рев,
Чтоб дать им яркость молний, чтобы,
Им дать закал стальных клинков.

Вот он,
Сомненья чужд, и чуждый страха,
Склоненный над огнем, внезапно озарен,
И пламя перед ним, как ряд живых корон;
Вот, молот бросивши с размаха,
Его вздымает он, упрям и напряжен,
Свой молот, вольный и блестящий,
Свой молот, из руды творящий
Оружие Побед,
Тех, что провидит он за далью лет!

Пред ним все виды зол - бессчетных, всевозможных:
Голодным беднякам - подарки слов пустых;
Слепцы, ведущие уверенно других;
Желчь отвердевшая - в речах пророков ложных;
Над каждой мыслью - робости рога;
Пред справедливостью - из текстов баррикады;
Мощь рабских рук, не знающих награды
Ни в шуме городском, ни там, где спят луга;
Деревни, скошенные тенью,
Что падает серпом от сумрачных церквей;
И весь народ, привыкший к униженью,
Упавший ниц, пред нищетой своей,
Не мучимый раскаяньем напрасным,
Сжимающий клинок, что все же станет красным;
И право Жить и право Быть Собой -
В тюрьме законности, толкуемой неверно;
И пламя радости и нежности мужской;
Погасшее в руках морали лицемерной;
И отравляемый божественный родник,
В котором жадно пьет сознанье человека;
И после всяких клятв и после всех улик
Все то же, вновь и вновь, доныне, и от века!

Кузнец, в спокойствии немом,
Не верит хартиям, в которых
Вскрывают смысл иной потом.
В дни действий гибель - договоры!
И он молчит, давно молчит,
Мужскую гордость сжав зубами воли,
Неистовец из тех, кому две доли:
Он мертв падет, иль Победит!
Чего он хочет - хочет непреклонно,
Круша своим желанием гранит,
Сгибая им, во тьме бездонной,
Кривые мировых орбит.
И слушая, как снова, снова, снова,
Струятся слезы всех сердец, -
Невозмутимый и суровый
Седой кузнец, -
Он верит пламенно, что злобы неизменной,
Глухих отчаяний безмерная волна,
К Единому стремлением сильна,
Однажды повернет к иному времена,
И золотой рычаг вселенной!

Что Должно ждать с оружием в руках,
Когда родится Миг в чернеющих ночах;
Что нужно подавлять преступный крик разлада,
Когда знамена ветер споров рвет;
Что меньше надо слов, но лучше слушать надо,
Чтоб Мига различить во мраке мерный ход;
Что знАменьям не быть, ни на земле, ни в небе,
Что бог-спаситель к людям не сойдет.
Но что безмолвные возьмут свой жребий!

Он знает, что толпа, возвысив голос свой
(О, сила страшная, чей яркий луч далеко
Сверкает на челе торжественного Рока),
Вдруг выхватит безжалостной рукой
Какой-то новый мир из мрака и из крови.
И счастье вырастет, как на полях цветы,
И станет сущностью и жизни и мечты.
Все будет радостью, все будет внове!

И ясно пред собой он видит эти дни,
Как если б, наконец, уже зажглись они:
Когда содружества простейшие уроки
Дадут народам - мир, а жизни - светлый строй;
Не будут люди, злобны и жестоки,
Как волки грызться меж собой;
Сойдет Любовь, чья благостная сила
Еще неведома в последних глубинАх,
С надеждой к тем, кого судьба забыла;
И брешь пробьет в пузатых сундуках
(Где дремлет золото, хранимое напрасно)
День справедливости, величественно властной;

Подвалы, тюрьмы, банки и дворцы
Исчезнут в дни, когда умрут гордыни;
И люди, лишь себя велИчащие ныне,
Себялюбивые слепцы,
Всем братьям расточат свои живые миги;
И будет жизнь людей проста, ясна;
Слова (их угадать еще не могут книги)
Все разъяснят, раскроют всё до дна,
Что кажется теперь запутанным и темным;
Причастны целому, с своим уделом скромным
Сроднятся слабые; и тайны вещества,
Быть может, явят тайну божества...

За днями день, за годом год
Кузнец стучит, старик кует,
За гранью города, в тиши,
Как будто лезвия души.
Над красным горном наклонен,
Во глубь столетий смотрит он.
Кует, их светом озарен,
Предвидя сроков окончанье,
Клинки терпенья и молчанья.

...его тихий шепот был похож на молитву...

-Кооот! Котейка!!! – мальчик осторожно пробирался сквозь руины дома и тихонько звал – кис-кис-кис!!! Сквозь тишину, перемежаемую только случайным стуком отвалившейся потолочной балки или пласта штукатурки, он уже час искал своего кота. – Коот!!! Ну где же ты… - мальчуган всхлипнул и вытер нос рукавом своей рубашонки. На его чумазом лице отчетливо были видны две чистые полоски. От глаз, где иногда пробегали вниз одинокие слезинки.



От дома практически ничего не осталось. Бомба, угодив в него, выворотила наружу все вещи, что так бережно покупали его родители. И сейчас мальчик осторожно переступал через чудовищно изогнутый взрывом торшер, куски стены от своей комнаты с изорванными обоями. Через беспорядок игрушек, скомканных и засыпанных кирпичной крошкой.
– Кис,кис,кис… его тихий шепот был похож на молитву. Молитву, которая умоляла об одном – вернуться на три часа назад, что бы не заворожено ждать клёва, глядя на самодельный поплавок своей удочки, а стремглав бежать домой, пригибаясь от воя проносящихся тут и там самолетов с чужими крестами на фюзеляже и неубирающимися шасси, что б предупредить родителей. Когда он увидел эти чужие силуэты над городом, то первой мыслью было – как же повезло, он расскажет своим друзьям, что видел столько самолетов неизвестной марки первым… наверное снова перелетают на запад, - успел подумать он, как самолеты один за другим начали ложиться на крыло и над городом начали подниматься клубы дыма и всполохи огня. А потом пришли отголоски взрывов и пулеметных очередей…

Он не соображал, что делал. Бросил отцовскую удочку, выпрошенную вчера с таким трудом и сломя голову побежал в сторону города, судорожно стиснув в руках пакетик с мамкиными котлетами, заботливо завернутыми ею утром в газету. Город горел. С стороны пожарной части одиноко выла сирена. Улицы были засыпаны ветвями деревьев и обломками от стен домов. На центральной улице догорал грузовик. И множество бестолково бегущих людей, замирающих при очередном звуке мотора пикировщика. Мальчуган проталкивался сквозь их пустые непонимающие лица и бежал дальше, пока горло не стало резать от вездесущего дыма. Тогда он пошел, шатаясь и пытаясь отдышаться, пока не увидел свой дом. Верней остатки. Дома не было. Были лишь развалины посередине сада.

Рядом с участком стояли соседи и ветер доносил обрывки голосов – где ж наши! – возмущалась соседка. – где, где, кто ж утром нападает.. – отвечала другая… и внезапно сквозь гомон голосов отчетливо донеслось – не повезло им, накрыло во сне – горько сказал старик. – Увезли уже. А сын пропал. Не иначе разорвало этой треклятой бомбой… - Мама? - тихо спросил мальчишка. Его услышали. И люди начали медленно поворачиваться на его ломкий дрожащий голос. Кто-то из женщин заголосил, но её плач прервал тот старик, который говорил, что его родителей… его папу и маму… - Сынку – сказал он. – Сынку, крепись – повторил он враз севшим голосом.

Он рванулся к дому. Соседи пытались задержать его, но мальчишка визжал, кусался и вырывался. Наконец обессилел и молча стоял и смотрел на то, что было когда то его домом. И где давным-давно жили его родители. – Котейка… - шепотом произнес он. И вновь пошел к дому. Никто не пытался на этот раз удержать ребенка… - Кис, кис, кис – повторил он обессилено. Очень хотелось пить, но до колодца пришлось бы перелезать через поваленные яблони. – кис, кис, кис… Из кустов осторожно выглянула мордочка кота и мальчуган осторожно выдохнул. – хочешь котлету? – спросил он. Кот вытянул свою мордашку подальше из кустов и он начал судорожно рвать газету, пытаясь освободить котлеты из бумаги. Руки задрожали и перестали слушаться. Кот не торопясь, поднялся по поваленному дереву на обломок окна и негромко мурлыкнул. Он весь был в известке и кусочках кирпичной крошки и едва заметно прихрамывал.

– Ну иди же сюда – нетерпеливо донеслось до кота вместе с запахом мяса. Он ел котлету прямо с газеты, неторопливо и размеренно, хоть это и плохо вязалось с неряшливым внешним видом. Мальчик осторожно обнял его и гладил, приговаривая – Кот… котейка… милый мой… одни мы остались… куда же теперь мне с тобой… Кот замурлыкал и попытался вылизать больную лапу. Хоть ему и мешали ласкающие руки маленького хозяина и капельки влаги, застревающие в его шерсти из глаз мальчишки, он старался не беспокоить паренька. Наконец, поняв, что вычиститься так и не удастся, он с протяжным вздохом улегся на коленях мальчугана, уткнув нос в его живот. Так они и сидели – кот, серый от известки и враз побелевший от страшного сегодняшнего утра пацан, в один момент потерявший весь свой маленький мир в вое атакующих немецких пикировщиков.

© Сезон

а люди те же

Ничего не бойся, сынок...

"зло существует?"

Профессор в университете задал своим студентам такой вопрос.
— Всё, что существует, создано Богом?
Один студент смело ответил:
— Да, создано Богом.
— Бог создал всё? — спросил профессор.
— Да, сэр — ответил студент.
Профессор спросил:
— Если Бог создал всё, значит Бог создал зло, раз оно существует. И согласно тому принципу, что наши дела определяют нас самих, значит Бог есть зло.
Студент притих, услышав такой ответ. Профессор был очень доволен собой. Он похвалился студентам, что он ещё раз доказал, что вера в Бога это миф.
Ещё один студент поднял руку и сказал:
— Могу я задать вам вопрос, профессор?
— Конечно, — ответил профессор.
Студент поднялся и спросил:
— Профессор, холод существует?
— Что за вопрос? Конечно, существует. Тебе никогда не было холодно?
Студенты засмеялись над вопросом молодого человека. Молодой человек ответил:
— На самом деле, сэр, холода не существует. В соответствии с законами физики, то, что мы считаем холодом, в действительности является отсутствием тепла. Человек или предмет можно изучить на предмет того, имеет ли он или передаёт энергию. Абсолютный ноль (–460 градусов по Фаренгейту) есть полное отсутствие тепла. Вся материя становится инертной и неспособной реагировать при этой температуре. Холода не существует. Мы создали это слово для описания того, что мы чувствуем при отсутствии тепла.
Студент продолжил:
— Профессор, темнота существует?
— Конечно, существует.
— Вы опять неправы, сэр. Темноты также не существует. Темнота в действительности есть отсутствие света. Мы можем изучить свет, но не темноту. Мы можем использовать призму Ньютона чтобы разложить белый свет на множество цветов и изучить различные длины волн каждого цвета. Вы не можете измерить темноту. Простой луч света может ворваться в мир темноты и осветить его. Как вы можете узнать, насколько тёмным является какое-либо пространство? Вы измеряете, какое количество света представлено. Не так ли? Темнота это понятие, которое человек использует, чтобы описать, что происходит при отсутствии света.
В конце концов, молодой человек спросил профессора:
— Сэр, зло существует?
На этот раз неуверенно, профессор ответил:
— Конечно, как я уже сказал. Мы видим его каждый день. Жестокость между людьми, множество преступлений и насилия по всему миру. Эти примеры являются не чем иным как проявлением зла.
На это студент ответил:
— Зла не существует, сэр, или, по крайней мере, его не существует для него самого. Зло это просто отсутствие Бога. Оно похоже на темноту и холод — слово, созданное человеком чтобы описать отсутствие Бога. Бог не создавал зла. Зло это не вера или любовь, которые существуют как свет и тепло. Зло это результат отсутствия в сердце человека Божественной любви. Это вроде холода, который наступает, когда нет тепла, или вроде темноты, которая наступает, когда нет света.

Имя этого студента — Альберт Эйнштейн

via http://jidigr.livejournal.com/281215.html

песенка про пятницу )))

Сегодня понедельник, мы приходим с бодуна
Работать типа хочется, а сил нет ни хрена
Приходит босс, трясёт башкой
Сам совершенно никакой
Нам говорит: "Даёшь проект!"
А мы ему в ответ:
"Иди ты, дядя, в задницу
Мы ожидаем пятницу"
Пятница, пятница
Когда ж наступит пятница

Во вторник, как положено, я прихожу с утра
Завариваю кофе, выпиваю полведра
Приходит босс, почти живой
Опять качает головой:
"Нельзя работать больше так"
Ну что он за мудак?
Наверно, сука, дразнится
Но мы дождёмся пятницу
Пятница, пятница
Когда ж наступит пятница

Среда - собрание в верхах
Ну это просто полный нах
Приходит босс, глаза пучком
Дрожит осиновым листком
Опять давай мозги ебать
Нам как всегда насрать
Ах ты среда-проказница
Но скоро будет пятница
Пятница, пятница
Когда ж наступит пятница

Настал четверг - совсем чуть-чуть
Нам продержаться как-нибудь
Приходит босс, совсем опух
Херню такую гонит вслух:
"Ребята, типа, сроки жмут"
А нас они ебут?
Пускай идёт он в задницу
Мы столько ждали пятницу
Пятница, пятница
Ведь завтра будет пятница

И вот пришёл счастливый день
Я вечером напьюсь в пиздень
Не видно босса, караул!
Наверно, падла, взял отгул
Всем на работу наплевать
А хули горевать?
Какая, братцы, разница
Ведь мы дождались пятницу
Пятница, пятница
Ура! Сегодня пятница!

цунареф

Группа узбеков работала на сезонных работах в моем поселке. У парня одного – не то, чтобы нового русского, так – оборзевший средний класс. В перечень их задач входило выложить плиткой дорожку. Битой плиткой – на манер мозаики. Для этой работы они привлекли земляка – сгорбленного старичка, который принялся за работу медлительно, но очень прилежно – кусочки плитки ложились не просто гармонично, но даже с каким-то художественным решением. Старичку работа была в радость – он задерживался допоздна. И вот, в выходной, когда остальные работники уже ушли, к дому подъехал хозяин. Он приехал не один – из его иномарки выпорхнуло некое белокурое создание. Вместе они направились к дому. Старичок оторвался от работы и отошел в сторонку, надеясь в тайне, что хозяин оценит его работу. Как бы не так.
- Слышь, цунареф, че долго-то так?! – рявкнул, проходя мимо, молодой хозяин жизни. И, сочтя, что демонстрация власти была недостаточно убедительной для дамы, добавил: - Сложи-ка дрова в поленницу! А то уже неделю валяются!
- Хозяин, но я – каменщик... - с характерным тягучим акцентом попробовал возразить старичок.
- Слышь, цунареф, я тебе бабки плачу!!! Какой ты каменщик, если неделю копаешься – дорожку замостить не можешь?!! И, смачно сплюнув под ноги старику, парень увлек восхищенную барышню в дом... Старик перевел взгляд на груду дров, потом – на свою тропинку, потом – снова на дрова... Вздохнув, он принялся за работу.

Утром, весьма довольный собой хозяин вышел на крыльцо. Он сладко потянулся, одновременно зевая и... застыл в растопыренной позе с открытым ртом! Прямо посреди участка стояло НЕЧТО. Это был бурого цвета правильный КВАДРАТ два-на-два метра. Обалдевший парень сделал два шага вперед, и осознал, что перед ним – ПОЛЕННИЦА! Стоящая сама по себе, без единой опоры! Мало того – ее верхний край был идеально ровным – гладкие края поленьев были подогнаны заподлицо. Левая и правая стороны не были такими идеальными, но, тем не менее, также были очень ровными.
- Цу... Цунареф!!! Ты... Ты... - Хозяин быстрыми шагами направился к сидящему у стены сарая с опущенной головой старику. – Ты охренел?!!!
С этими словами он толкнул поленницу, намериваясь устранить сие новообразование... Не тут то было! Поленница даже не покачнулась! Парень замер и снова удивленно уставился на нее.
- Ты ее склеил, что ли? – то ли спросил, то ли просто подумал он вслух. Тут он увидел рядом с поленицей колоду, на которую, судя по всему, забирался старик, чтобы положить верхние ряды. Хозяин вскочил на нее и дернул полено из верхнего ряда... Полено легко снялось. С обратной (не гладкой) стороны оно оказалось увенчанным двумя выпирающими сучками. Парень посмотрел на то место, где оно лежало. Нижний ряд был уложен так, что его поленья образовывали две малюсенькие ниши, в которые эти самые сучки вставлялись, как штепсель в розетку...
Парень положил полено на место и перевел взгляд на старика.
- Ну ты... Ты даешь цу... Эй! – Парень спрыгнул с колоды и приблизился. – Ты... Вам плохо?
Старику не было плохо. Он умер. Уставшим, но довольным. Парень оплатил похороны. Плитки из тропинки и поленья из поленницы пронумеровали, сфотографировали и перенесли на кладбище. Там из них сделали собственно тропинку и ограду вокруг могильного камня. На этом камне высекли имя, годы жизни, и рельефную Звезду Героя Социалистического Труда, которую "цунареф", оказывается, получил в далеком 1955-ом. За "Байконур".